Батальоны просят огня   ::   Бондарев Ю В

- Почему говоришь так холодно? - А ты? Неужели тебе женщин не хватало там, в госпитале? Красивый, ордена... Там любят фронтовиков... Ну, что же ты молчишь? Так сразу и замолчал... - Шура! Я очень скучал... - Скуча-ал? Ну кто я тебе? Полевая походная жена... Любовница. На срок войны... - Ты обо всем этом подумала, когда меня не было здесь? - А ты там целовал других женщин и не думал, конечно, об этом. Ах, ты соскучился? Ты так соскучился, что даже письмеца ни одного не прислал? - Госпиталь перебрасывали с места на место. Адрес менялся. Ты сама знаешь. - Я знаю, что тебе нужно от меня... - Замолчи, Шура! - Вот видишь, "замолчи"! Что ж, я ведь тоже солдат. Слушаюсь. - Прости. Он сказал это и услышал, как Шура ненужно засмеялась. Они остановились шагах в тридцати от воронки. Ветер, колыхая во тьме голоса все прибывавших на остров солдат, порой приносил струю тошнотворного запаха разлагающихся убитых лошадей, с сухим шорохом ворошил листьями. Они сыпались, отрываясь от мотающихся на ветру ветвей, цеплялись за шинель, по острову вольно гулял октябрь. Впотьмах смутно белело Шурино лицо, угадывались тонкие полоски бровей, но ему был неприятен этот ее ненужный смех, ее вызывающий, горечью зазвеневший голос. Ермаков сказал: - Что случилось, Шура? Он притянул ее за несгибавшуюся спину, нашел холодные губы, с жадной нежностью, до боли, почувствовав свежую скользкость ее зубов. Она отвечала ему слабым равнодушным движением губ, тогда он легонько, раздраженно оттолкнул ее от себя.