Белый шелест   ::   Сумишин Николай Флорович

Перед самой войной, когда Олекса, нагулявшись в парубках, женился и привез домой Кылынку Довбасеву, отец его, старый мастер Павло, умер. Остался Олекса один в прославленной кузнице. Грусти не грусти, а работа не ждет. Председатель колхоза, правда, ничего не говорил, но заходил ежедневно: посмотрит-посмотрит и уйдет.

Помаленьку отгоревал Олекса и разжег свой горн. И запылал он сильно, ярко. В свободное время мастерил что-нибудь для души. И такие чудеса создавал - не поверишь, что в кузнице сделаны. И шли люди со всех сторон смотреть на эти его чудеса..."

Иван отложил газету, задумался, уставившись в окно. Затем перевел взгляд на телефон, стоявший на столе. Надо позвонить Маринке... Коллеги тихонько переговаривались, а Иван был далеко отсюда...

- Маринка, - тихо проговорил он в трубку, - мы привезли с собой одну игрушку, помнишь? Голубую птицу, Славка когда-то игрался. Найди, пожалуйста... И, наверное, Новый год встречать будете без меня... Нет, ничего... Все хорошо, не волнуйся...

Иван опять впился глазами в газету: "...Война его бросала из одного угла в другой, потом лишила ноги. Долго лежал в госпитале, а когда выписался, работал на уральском заводе. И только когда выгнали немцев с Подолья, вернулся в Кирилловку. Но... Олекса стоял перед своим двором, виски его белели, глаза наливались кровью. Вместо хаты - яма... Ни матери, ни жены, ни сына. Подошли женщины, начали рассказывать ему, как все произошло, а он думал: "Это конец!.."

"Все помню, все хорошо помню... Двухэтажный дом, чудом уцелевший, высокомерно возвышается над сгоревшим селом.