Без хохм   ::   Попов Евгений

Где те гнусные пельмени, портвейн "Кавказ" и его пленники, где "пред Родиной в вечном долгу", где идеалы, где художественная литература, где молодость, наконец? И как жить, если все окончательно смешалось в доме Облонских, Обломовых, Ульяновых и Штольцев? И что это значит, если Павка Корчагин вылез в "промышленники", а пулеметчик Иван Жаркий его "крышует"?

Именно об этом рассуждали, сидя промозглым февральским вечерком в уютном заведении два моих новых персонажа - старик Гдов, который на вопрос "а ты кто такой" именовал себя, как я, Петроний или Ленин, ЛИТЕРАТОРОМ, а также старик Хабаров, безработный, двумя годами старше Гдова, но выглядевший чуть моложе благодаря отсутствию глубокой лысины до темени и наличию густой пегой бороды, покрывающей нижнюю часть его опрятного лица.

Старики в общем-то были довольны новыми порядками и против сложившихся властей не бунтовали. Литератор приехал на дружескую встречу в красной "Жигули-шестерка" с пробегом 84 тыс. километров, а безработный - на машине "Опель-Аскона", ровеснице перестройки, 1985 года выпуска, точная цифра пробега неизвестна. Они сидели за чистым и уж, разумеется, крепким дубовым столом, украшенным цветком гортензия в керамическом горшочке, кушали по разумным ценам из аналогичных горшочков что-то такое горячее, острое, кавказское. Вина-водки-пива не пили, ограничившись, как законопослушные автомобилисты, ценной минеральной водой "Боржоми", вроде бы настоящей, а не поддельной, дороговатой, в стеклянных полулитровых емкостях с выпуклым оленем.