Большой пожар   ::   Санин Владимир Маркович

Нас стали угощать, но мы только по чашке кофе выпили, и то на ходу — поспешили по внутренней винтовой лестнице, по какой официанты с подносами ходят, прямо в ресторан, на двадцать первый этаж…

Рассказ Володи Никулькина я застенографировала, вот он без всякой редакции:

— Не знаю, как чувствовали себя на верхотуре товарищи капитаны, а тогда лейтенанты Клевцов и Кожухов, а я лично чуть не помирал от страху. Граждане, думаю, братья молочные, как пишет Зощенко, и чего я попёр в пожарные? Я ведь, Ольга, Николаевна… ладно, просто Ольга, я ведь ужасно не люблю гореть синим пламенем, мама сто раз говорила, что лучше бы ты, Вовочка, — это для мамы я Вовочка, для мамы небось и сам полковник товарищ Кожухов просто Мишенька… — так лучше бы ты, говорит, как твой папа, стал бухгалтером в пищеторге и тебя бы во всех магазинах цветами встречали. Правильно, говорят, тебя народ прозвал Уленшпигелем, авантюрист ты и шалопай, женился даже не как все люди, а в ванной — это потому, что я со своей Ритой в ванной познакомился, когда её квартира горела. Недоразумение, говорит, ты, а не пожарный, пожарные должны быть матёрые, серьёзные и с усами, а ты коротышка, общий насмешник, и ветер у тебя в голове, семейным людям на спину Нефертить клеишь и рекламу «Пейте томатный сок»

Выпалив одним духом эту тираду, Володя продолжал:

— Но поскольку вы, Ольга Никола… или просто Ольга, в наших делах собаку, извините, съели и вас не обманешь, признаюсь, что от страху я чуть не отбросил сандалии, не сразу, а тогда, когда зыркнул вниз с 19-го этажа. Мама моя родная, тёща любимая! В жизни ещё так не пугался, разве что когда

— вспомнить жутко! — шмякнул о дверь авоську с бутылками пива.