Бом-бом   ::   Крусанов Павел

- Ну, ты сказал, что с ним - история известная. Что за история?

- Ты, Вова, Лермонтова читал? "Герой нашего времени"?

- Стебёшься?

- Нет, Вова, не стебусь. Я, Вова, серьёзно, я правду говорю. И даже не просто правду, а так, как было на самом деле. Печорин Григорий Александрович - это Норушкин и есть. Дневники его к Лермонтову попали, и тот только фамилии поменял. А в остальном - всё как есть. Даже денщика Митьку оставил. Умолчал только, что пока Норушкин по Персии странствовал, в Петербурге его жена ждала с карапузом. А может, и не знал этого. Лермонтов то есть...

"Сказать то, что я сказал, - подумал Андрей, - всё равно что в метро прицепить к поезду лишний вагон, которому так и так некуда открываться".

6

В кафе пришли музыканты с инструментами, а следом - стайка волосатых, увешанных фенечками ценителей, среди которых был всё тот же растаман. (Время от времени в "Либерии" за смешные деньги играли молодые музыканты обкатывали на публике номера, наживали сценический опыт.)

Тараканов отпустил гостям пиво и орешки - шабить Вова в кафе запрещал вплоть до мордобоя, боролся за сухую репутацию заведения. Хотя на другой территории, бывало, сам мог угостить ганжой.

- Так, хорошо, - сказал Тараканов, принеся из-за стойки ещё две стопки. - Чёрт с ним, с Герценом, но декабристов-то что, тоже твои разбудили?

- Это Гришка всё, - потупился Андрей.