Борис и Глеб   ::   Разгон Лев

Борис ничего не сказал, но посмотрел на меня так по-взрослому понимающе, с таким сочувствием и теплом, каких я в нем никогда раньше не видел. А когда, прощаясь с Глебом, я машинально притянул его к себе, он ткнулся головой в мой бушлат, и я вдруг осознал, что вижусь с ним в последний раз. В УРЧе - Учетно-распределительной части - сказали, что меня до суда отправляют на соседний Второй лагпункт. Очевидно, наш "кум" Чугунов решил, что арестанту не следует оставаться на лагпункте, где его все знают, жалеют и стараются всячески облегчить жизнь. По их "оперативной" тактике, человек, которого привели на суд за новым сроком, должен выглядеть сломленным физически и душевно измученным, а следовательно, способным к раскаянию и искреннему признанию своих преступлений. Зачем им это было нужно - черт их знает! Я и сейчас не пойму! До Второго лагпункта было недалеко - 18 километров. Конвой персональный - помощник командира взвода, который туда направляется по делу. Друзья мне помогли собрать тощий сидор - мы шли пешком, и взять с собой я мог только самое необходимое. День тянулся нескончаемо долго, я сидел в своей старой конторке плановой части, курил и разговаривал с друзьями на нейтральные темы - так ведут себя после какого-нибудь несчастья. Потом нарядчик забежал и крикнул мне: - Разгон - на вахту! Я обнялся и расцеловался с товарищами - с некоторыми я вместе пришел на лагпункт, здесь были люди, уже ставшие мне близкими и родными.