Братья и сестры (Пряслины - 1)   ::   Абрамов Федор Александрович

Черные точеные полозья с подковками фигурно выгнуты на козлах; высокое сиденье - в узорчатой резбе, стенка и задник расписаны муравой - будто ворох свежего сена шевелится на грязной заледи.

- И я так скажу, товарищи, - гремел Лихачев, - ежели уж такой старорежимный собственник начисто разоружился... - Лихачев крякнул от досады на свою оплошность, поправился: - Я так скажу: нету счета русской силы, и Гитлеру выйдет капут по всей форме! Понятно? - Он сдвинул на затылок кубанку. - Ну а ежели в части международной обстановки, то союзнички наши...

- Степана Андреяновича...

- Просим...

Лихачев недовольно повел бровью, но отступил в сторону:

- Героя дня? Это можно.

Только теперь Анфиса увидела свата, которого до сих пор заслонял собой Лихачев. Короткий стон вырвался у нее из груди.

Буря не так корежит дерево в лесу... Голова заиндевела, - скажи, как ночь на морозе выстоял, руки висят...

"Да что же это они? Заморозят его..." - Анфиса чуть не расплакалась, заметив, что старик в одной рубахе. Не спуская с него глаз, она хотела податься вперед, накинуть на него свой ватник, но вокруг стало так тихо, что она невольно замерла на месте. Все услышали жаркий шепот нагнувшегося к старику Лихачева:

- Валяй, Ставров, говори, через что и как надумал такое дело. Да чтоб за душу хватало! Понятно?

Степан Андреянович вздрогнул, поднял голову. Медленно, тоскующими глазами обвел он людей, словно ища у них опровержения тому, что случилось. Но никто ничего не сказал ему Женщины немо и тихо плакали. Анфиса, крепясь, закусила конец плата.