Бывшие люди   ::   Горький Максим

- Он! Я это знаю, он, собака! Сам здесь читал и хвалился - вот я, говорит, Петунникова в убыток ввёл.

- Н-да... Ну-с, так как же вы - мириться намерены?

- Мириться?

Солдат опустил голову и задумался.

- Эх ты, жизнь наша тёмная! - с обидой в голосе воскликнул он, почесав затылок.

- Учиться надо, - порекомендовал ему Петунников, закуривая папиросу.

- Учиться? Не в этом дело-с, сударь вы мой! Свободы нет, вот что! Ведь у меня какая жизнь? В трепете живу... с постоянной оглядкой... вполне лишён свободы желательных мне движений! А почему? Боюсь... Этот кикимора учитель в газетах пишет на меня... санитарный надзор навлекает, штрафы плачу... Постояльцы ваши, того гляди, сожгут, убьют, ограбят... Что я против них могу? Полиции они не боятся... Посадят их - они даже рады - хлеб им даровой.

- А вот мы их устраним, - если сойдёмся с вами, - пообещал Петунников.

- Как же мы сойдёмся? - с тоской и угрюмо спросил Вавилов.

- Говорите ваши условия.

- Да что же? Шестьсот по иску...

- Сто рублей не возьмёте? - спокойно спросил купец, тщательно осмотрел своего собеседника и, мягко улыбнувшись, добавил: - Больше не дам ни рубля...

После этого он снял очки и медленно стал вытирать их стёкла вынутым из кармана платком. Вавилов смотрел на него с тоской в сердце и в то же время проникался почтением к нему. В спокойном лице молодого Пётунникова, в его серых, больших глазах, в широких скулах, во всей его коренастой фигуре было много силы, уверенной в себе и хорошо дисциплинированной умом.