Царевна-лебедь   ::   Домбровский Юрий Осипович

Собачка, что лежит на тахте, бурно вскакивает и бежит за ней, но ома из коридора говорит: "Лежать!", и та возвращается, подходит ко мне, выкатывает на меня свои выпуклые рыбьи глаза, но вдруг примирительно и виновато бурчит и укладывается возле моих ног. Я осматриваюсь.

На стене полочка из красного дерева с горкой слоников и вторая с книгами, вешалка, покрытая простыней - виден край зеленого платья. Тахта под грубым синим ковром, стол, на столе вазочка с лилиями - вот и все.

Она быстро входит в комнату, в руках у нее голубой конверт-секретка.

- Вот! - говорит она. - Передайте и поблагодарите.

Секунду мы молчим. Я беру картуз. Собачонка поднимает рыбью голову и что-то сонно бормочет.

- Альма? - удивляется она. - Как, вы уже познакомились? - и целует ее в клеенчатый нос, от этого меня сразу бросает в пот.

Потом они провожают меня до калитки, и собачонка уже танцует вокруг меня. Моя новая знакомая отпирает калитку и вдруг спрашивает:

- Вам уже сколько?

- Четырнадцать, - отвечаю я и привираю на два года.

- О-о, - говорит она с уважением и сразу становится очень серьезной. Потом крепко пожимает мне руку и желает: - Счастливого пути!

- Прощайте, - бормочу я.

- Нет, до свидания, - значительно поправляет она. - Мы же еще будем встречаться, да?!

До дома я несусь галопом, смеюсь, задыхаюсь и никак не могу понять: что же со мной сейчас случилось?

"Так началась любовь и недетское с нею желанье, так в четырнадцать лет к нам томление страсти приходит" (Из Немесана).

И это-таки была настоящая любовь. Я посвящал ей стихи и видел ее во сне.