Чернобыльская тетрадь   ::   Медведев Григорий Устинович

Силаев говорил;

– На это надо положить две-три жизни… А на это – одну жизнь…

Произносилось это просто, буднично, но звучало зловеще.

Спор между Велиховым и Майорцем о том, кто должен быть хозяином положения, продолжался.

Я вышел из кабинета. Мне не терпелось скорее найти Брюханова и поговорить с ним. Сбылось то, от чего я предостерегал его пятнадцать лет назад в Припяти, работая на Чернобыльской АЭС. Все сбылось, и я хотел видеть его. Хотел очень многое сказать ему. Вернее, высказать ему весь свой гнев, всю боль и горечь. Ведь все сбылось. А он тогда был так самоуверен, так упрямо шел своей дорогой, так пренебрегал опасностью, возможностью ядерной катастрофы. И уже казалось, что он почти прав. Десять лет Чернобыльская АЭС – лучшая в системе Минэнерго СССР, сверхплановые киловатты, скрываемые мелкие аварии, доски почета, переходящие знамена. Ордена, ордена, ордена, слава, взрыв…

Гнев душил меня… Мне казалось, что из всех людей здесь – виноват он один. Прежде всего он…

Ибо воплотилась его политика, его идеология минувшего пятнадцатилетия. Фомин оказался пешкой, исполнительной пешкой в волнах этой идеологии. Но только ли его, Брюханова, это идеология? Конечно нет. Брюханов сам всего лишь исполнительная пешка той, минувшей уже, застойной эпохи.

Но кто это?..