JК
Четки фортуны :: Сосницкая Маргарита
Страница: 2 из 54Под краном питьевой воды по вечерам стирал носки и развешивал наспинке скамейки, по утрам долго умывался и причесывался, надевал чистые носки и исчезал до того, как появлялся полицейский.
Хозяйка не заметила, когда бродяга со своим скамеечным укладом занял в ее жизни место не меньшее, чем шкаф в углу. Если бродяга отсутствовал, она испытывала внутри пустоту и беспокоилась, уж не случилось ли чего, куда он пропал, а когда возвращался, облегченно вздыхала: порядок был восстановлен – и успокаивалась. Кто-то кормит бездомных котов, у нее был свой бездомный бродяга, там, внизу, на бульваре.
Так длилось весь август, сентябрь, а в октябре зачастили дожди, и бродяга стал укрываться с головой куском полиэтилена. «Так и задохнуться можно!» – волновалась хозяйка. И по мере того, насколько опускался красный столбик термометра на балконе, он поднимался в ее сердце на шкале сострадания: бродягу становилось жалко. «До чего должен дойти человек, чтобы так жить! Видно, и пойти ему некуда. И видно, что не животное какое, а человек опрятный, себя уважающий…»
Когда ее бродягу, гнездившегося на ночлег, стал припорашивать снег, она накинула шубку и сошла к нему на бульвар.
– Человек, – произнесла она тихо, но решительно и постучала его по полиэтиленовому плечу. – Человек!
Он приподнял белую голову и посмотрел на нее ясными голубыми глазами. Она смутилась.
– Послушай, у меня есть мансарда. Там стоит старая кровать.
Хозяйка не заметила, когда бродяга со своим скамеечным укладом занял в ее жизни место не меньшее, чем шкаф в углу. Если бродяга отсутствовал, она испытывала внутри пустоту и беспокоилась, уж не случилось ли чего, куда он пропал, а когда возвращался, облегченно вздыхала: порядок был восстановлен – и успокаивалась. Кто-то кормит бездомных котов, у нее был свой бездомный бродяга, там, внизу, на бульваре.
Так длилось весь август, сентябрь, а в октябре зачастили дожди, и бродяга стал укрываться с головой куском полиэтилена. «Так и задохнуться можно!» – волновалась хозяйка. И по мере того, насколько опускался красный столбик термометра на балконе, он поднимался в ее сердце на шкале сострадания: бродягу становилось жалко. «До чего должен дойти человек, чтобы так жить! Видно, и пойти ему некуда. И видно, что не животное какое, а человек опрятный, себя уважающий…»
Когда ее бродягу, гнездившегося на ночлег, стал припорашивать снег, она накинула шубку и сошла к нему на бульвар.
– Человек, – произнесла она тихо, но решительно и постучала его по полиэтиленовому плечу. – Человек!
Он приподнял белую голову и посмотрел на нее ясными голубыми глазами. Она смутилась.
– Послушай, у меня есть мансарда. Там стоит старая кровать.