JК
Четки фортуны :: Сосницкая Маргарита
Страница: 27 из 54А тут они все-таки…
– Вот-вот! Все-таки! И Запад каждому из них, из нас, мне лично должен! Ого-го-го, сколько должен! Золота, бриллиантов мешки несчитаные, деньжищ, которые сюда более ста лет сплошным потоком с Расеи-матери прут, царские диадемы на лондонских аукционах с молотка пускают, шедевры пера и кисти, а теперь американские, швейцарские и прочие банки нашим добром начиняют, дармоедов их, уродов конченых, кормят, а мы в придачу на них в качестве черной рабочей силы по дешевке пашем… за жульническую отметку в ксиве, что ты здесь – раб на законных основаниях. Я на них в суд Гаагский подам! За что они против меня, веселого белобрысого мальчишки, такую страшную машину лжи создали и запустили? Ладно, я простак, поверил, но ведь какие ученые мужи клюнули на их приманку!
Лиля Сергеевна откинулась на спинку стула.
– Из чего я могу сделать вывод, что ты работаешь где-то на стройке, получаешь гроши, долго был нелегалом, наконец, выцарапал вид на жительство, а жительство это самое проходит где-нибудь на периферии в полуподвальной или чердачной подсобке. Ведь так по схеме?
– Лиля! – Андрей Иванович выказал крайнее изумление. – Тебе б в органах работать, цены б тебе не было!
– И при этом бобыль-бобылем, потому как самому на хлеб еле хватает, куда ж еще семьей или подругой хорошей обзаводиться, – продолжала цепочку выводов Лиля Сергеевна.
Андрей Иванович хотел вступиться за себя, но взгляд его упал на часы на стене, поведавшие, что наступила четверть одиннадцатого. Он отложил вилку с ножом и встал из-за стола.
– Лиля, не поверишь, но я обращусь к тебе как к товарищу и комсомолке. Ты же была комсомолкой? Если ты меня выручишь, то спасешь, и я по гроб твой должник. В 23.00 я должен вернуть один дурацкий, дурной долг, а у меня – по нулям.
– Вот-вот! Все-таки! И Запад каждому из них, из нас, мне лично должен! Ого-го-го, сколько должен! Золота, бриллиантов мешки несчитаные, деньжищ, которые сюда более ста лет сплошным потоком с Расеи-матери прут, царские диадемы на лондонских аукционах с молотка пускают, шедевры пера и кисти, а теперь американские, швейцарские и прочие банки нашим добром начиняют, дармоедов их, уродов конченых, кормят, а мы в придачу на них в качестве черной рабочей силы по дешевке пашем… за жульническую отметку в ксиве, что ты здесь – раб на законных основаниях. Я на них в суд Гаагский подам! За что они против меня, веселого белобрысого мальчишки, такую страшную машину лжи создали и запустили? Ладно, я простак, поверил, но ведь какие ученые мужи клюнули на их приманку!
Лиля Сергеевна откинулась на спинку стула.
– Из чего я могу сделать вывод, что ты работаешь где-то на стройке, получаешь гроши, долго был нелегалом, наконец, выцарапал вид на жительство, а жительство это самое проходит где-нибудь на периферии в полуподвальной или чердачной подсобке. Ведь так по схеме?
– Лиля! – Андрей Иванович выказал крайнее изумление. – Тебе б в органах работать, цены б тебе не было!
– И при этом бобыль-бобылем, потому как самому на хлеб еле хватает, куда ж еще семьей или подругой хорошей обзаводиться, – продолжала цепочку выводов Лиля Сергеевна.
Андрей Иванович хотел вступиться за себя, но взгляд его упал на часы на стене, поведавшие, что наступила четверть одиннадцатого. Он отложил вилку с ножом и встал из-за стола.
– Лиля, не поверишь, но я обращусь к тебе как к товарищу и комсомолке. Ты же была комсомолкой? Если ты меня выручишь, то спасешь, и я по гроб твой должник. В 23.00 я должен вернуть один дурацкий, дурной долг, а у меня – по нулям.