Чины и деньги   ::   Ростопчина Евдокия

Они уверили меня, что открыть нашу тайну отцу значило бы только запереть мне навеки их дом получением решительного отказа, потому чтоКлирмов совершенно был согласен с женою в ее планах и видах для Веры, а вдобавок он так повиновался жене, что не смел ни в чем обнаружить разные с нею мнения. Обе сестры, особенно княгиня, боялись самых несчастных последствий от моего сватовства. Они просили дать им время приготовить поодиночке отца и мать. Но время не было в моей власти, - я не мог отсрочить свой отъезд. Что мне оставалось делать?

Как заставить судьбу мою решиться? Как идти на объяснения против воли Веры? К тому же я сам боялся неудачным поступком погубить настоящее мое счастье и увеличить затруднения для будущего. Я уговаривал княгиню Софью вступиться откровенно за сестру, полагаясь на любовь, которую отец и мать оказывали ей. Но за кого могла заступиться княгиня, когда она сама несла тяжкую участь? ей казалось очень естественным, чтобы и другие также терпели.

И вот я должен был отложить решение моей участи, предоставляя времени и настойчивой твердости Веры убедить свою мать в силе нашей любви и нашего единодушия. Вера и я, мы предначертали себе путь к достижению нашей цели; мы обдумали все средства, все наши действия. Она должна была молчать, пока я в Москве, но после моего отъезда постепенно объявить родным, во-первых, свою любовь, затем откровенность отношений наших и, наконец, невозвратный обмен наших клятв. Она должна была, не прекословя им напрасно, не вынуждая их согласия, ожидать в спокойной непоколебимости, чтобы родительские чувства взяли верх над расчетами и тщеславием.