JК
Цвастика и Пентагон :: Пепперштейн Павел
Страница: 5 из 172И теперь, закрывшись в вагонном туалете, она достала этот пакетик, осторожно высыпала кокаин на карманное зеркальце и через пластмассовую трубочку втянула его сначала одной ноздрей, затем другой.
Потом она взяла в руку пуговицу – белый кокаин забился в уголки звездочки и что-то зимнее появилось в ней, словно она побывала в снегу или стала елочной игрушкой. Сладкий новогодний холодок блестел на выпуклой поверхности этой пуговицы, а летний поезд все мчался. Маша вдруг ощутила столь сильную любовь и жалость к своей безумной бабушке, что в порыве чувств приложила пуговицу к губам, потом слизнула с нее остатки кокаина – приятная мертвенность объяла кончик языка – и спрятала пуговицу в сумочку, решив, что отныне это будет ее амулет.
Одновременно она увидела всю эту сценку в зеркале над умывальником – себя, целующую пу говицу. Собственная красота в очередной раз заворожила ее – она взглянула на себя зеленоватосиними глазами и поймала ответный взгляд, влюбленный и немного испуганный – слишком она была хороша, чтобы не бояться своей красоты.
Золотистые вьющиеся волосы ее посылали ей привет, личико сияло ровным загаром этого лета, на ней был топ цветов радуги, загорелый узкий живот украшен был пирсингом в пупке, изображающим серебряного человечка – голого отшельникааскета, который сидел в позе лотоса в овальном углублении ее пупка, как в маленькой пещере.
Член отшельника был эрегирован, и он невозмутимо созерцал свой серебряный фаллос.
Потом она взяла в руку пуговицу – белый кокаин забился в уголки звездочки и что-то зимнее появилось в ней, словно она побывала в снегу или стала елочной игрушкой. Сладкий новогодний холодок блестел на выпуклой поверхности этой пуговицы, а летний поезд все мчался. Маша вдруг ощутила столь сильную любовь и жалость к своей безумной бабушке, что в порыве чувств приложила пуговицу к губам, потом слизнула с нее остатки кокаина – приятная мертвенность объяла кончик языка – и спрятала пуговицу в сумочку, решив, что отныне это будет ее амулет.
Одновременно она увидела всю эту сценку в зеркале над умывальником – себя, целующую пу говицу. Собственная красота в очередной раз заворожила ее – она взглянула на себя зеленоватосиними глазами и поймала ответный взгляд, влюбленный и немного испуганный – слишком она была хороша, чтобы не бояться своей красоты.
Золотистые вьющиеся волосы ее посылали ей привет, личико сияло ровным загаром этого лета, на ней был топ цветов радуги, загорелый узкий живот украшен был пирсингом в пупке, изображающим серебряного человечка – голого отшельникааскета, который сидел в позе лотоса в овальном углублении ее пупка, как в маленькой пещере.
Член отшельника был эрегирован, и он невозмутимо созерцал свой серебряный фаллос.