JК
Дело, которому ты служишь :: Герман Юрий Павлович
Страница: 38 из 94А ничего, между прочим, особенного не было, раскокала флакон и получила за дело...
– Научите меня той песне, которую вы поете! – попросила она Степанова.
– Какой?
– Про огонек! Как жить скучает часовой...
– Ну давай! – согласился Степанов и тихонько запел:
Ночь темна, лови минуты,
Но стена тюрьмы крепка:
У ворот ее замкнуты
Два железные замка...
Супруги
Через месяц они стали жить, как муж с женой. Евгений имел теперь фамилию – Степанов, Алевтина была супругой комиссара, не горничной, не прислугой господ Гоголевых, она была сама по себе хозяйкой, уважаемая женщина. Чтобы совсем забылось ненавистное прошлое, она попросила Родиона переехать в другую часть города – на Васильевский остров или хоть на Выборгскую.
– Почему это «хоть»? – насупившись, спросил Степанов. – Соображай, чего мелешь!
– Потому что на Выборгской одна мастеровщина, – сказала она, – хамье.
– Дура! – отрезал Степанов. – А ты-то сама из каких-таких дворян?
– Не из дворян, но жена выдающегося человека, – потупившись, произнесла Алевтина.
Переехали на Васильевский. Наступила голодная весна. Степанов пропадал на своем узле, часто не ночевал дома, а когда сваливался под бок Алевтине, скрипел зубами и выкрикивал страшные слова:
– Саботажники, шкуры, под расстрел подведу, тогда поздно будет...
Белые, опасные, неспокойные ночи бежали за голыми, без занавесок, окнами.
– Научите меня той песне, которую вы поете! – попросила она Степанова.
– Какой?
– Про огонек! Как жить скучает часовой...
– Ну давай! – согласился Степанов и тихонько запел:
Ночь темна, лови минуты,
Но стена тюрьмы крепка:
У ворот ее замкнуты
Два железные замка...
Супруги
Через месяц они стали жить, как муж с женой. Евгений имел теперь фамилию – Степанов, Алевтина была супругой комиссара, не горничной, не прислугой господ Гоголевых, она была сама по себе хозяйкой, уважаемая женщина. Чтобы совсем забылось ненавистное прошлое, она попросила Родиона переехать в другую часть города – на Васильевский остров или хоть на Выборгскую.
– Почему это «хоть»? – насупившись, спросил Степанов. – Соображай, чего мелешь!
– Потому что на Выборгской одна мастеровщина, – сказала она, – хамье.
– Дура! – отрезал Степанов. – А ты-то сама из каких-таких дворян?
– Не из дворян, но жена выдающегося человека, – потупившись, произнесла Алевтина.
Переехали на Васильевский. Наступила голодная весна. Степанов пропадал на своем узле, часто не ночевал дома, а когда сваливался под бок Алевтине, скрипел зубами и выкрикивал страшные слова:
– Саботажники, шкуры, под расстрел подведу, тогда поздно будет...
Белые, опасные, неспокойные ночи бежали за голыми, без занавесок, окнами.