Дело Артамоновых   ::   Горький Максим

Тихон заворчал:

- Дурак, а правду понял раньше всех. Вот оно как повернулось. Я говорил: всем каторга! И - пришло. Смахнули, как пыль тряпицей. Как стружку смели. Так-то, Пётр Ильич. Да. Чёрт строгал, а ты - помогал. А - к чему всё? Грешили, грешили, - счёта нет грехам! Я всё смотрел: диво! Когда конец? Вот наступил на вас конец. Отлилось вам свинцом всё это... Потеряла кибитка колесо...

- "Бредит", - сообразил Артамонов, но всё-таки спросил:

- Зачем я тут?

- Выгнали из дома.

- Мирон?

- Всех.

- А... Яков?

- Его давно нет.

- Где Илья?

~- Слышно - с этими. Надо быть, потому ты и жив, что он - с ними, а то...

"Бредит, - уверенно решил Пётр Артамонов и замолчал, думая: - Выжил из ума, старичишко. Так и надо было ждать".

Мелкие, тускленькие звёзды высыпались в небо; раньше как будто не было таких звёзд. И не было их так много.

Тихон взял шапку и, тиская её в руках, снова заворчал:

- Отрыгнулась вам вся хитрая глупость ваша. Нищим - легче.

Вдруг, иным голосом, он спросил:

- Помнишь мальчишку-то, конторщикова-то?

- Ну? Так - что?

Пётр Артамонов не мог понять: испугал или только удивил его этот неожиданный вопрос? Но он тотчас понял, как только Тихон сказал:

- Убил ты его, как Захар кутёнка. А на что убил?

Артамонову стало ясно: Тихон, наконец, всё-таки донёс на него, и вот он, больной, арестован. Но это не очень испугало его, а скорей возмутило нечеловеческой глупостью.