Деревенская тишь   ::   Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

Ванька побежал, но воротился с ответом, что батюшка не идет.

— Сказать ему, что я умираю!

Батюшка воротился, но стал у самой двери.

— Что вам, сударь, угодно? — спросил он с достоинством.

— Да садись же ты!

— Нет-с, и дома посижу!

— Ну, да полно! благопрости ты меня! поблагобеседуй ты со мной! Ну, видишь?

Батюшка колебался.

— А не то, давай почавкаем что-нибудь! А если и это не нравится, так поблаготрапезуем!

Батюшка плавными шагами приблизился к стулу и сел. Но он все-таки еще не совсем оправился, потому что опять вынул из кармана платок и начал вытирать им между пальцев.

Приносят водку; Кондратий Трифоныч наливает рюмку и подносит батюшке; но в ту минуту, когда батюшка уж почти касается рукою рюмки, Кондратий Трифоныч делает быстрый маневр ,и мгновенно выпивает водку сам. Батюшка крякает и опять косится на шапку. Однако на этот раз все устраивается благополучно.

— Я думаю на будущий год молотилку выписать! — говорит Кондратий Трифоныч, а сам в то же время думает: «Кукиш с маслом! на какие-то деньги ты выпишешь!»

— Это полезно, — отвечает батюшка, — и крестьяне от вас позаняться могут.

— Я и сеноворошилку куплю, — упорствует Кондратий Трифоныч, — да вот еще сеялка такая есть…

— Сс… — произносит батюшка.

Молчат. Выпили по другой.

— У меня имение хорошее! — говорит Кондратий Трифоныч.