Деревенские адвокаты   ::   Карим Мустай

При такой вести вялая его женушка встрепенулась вся.

- Ай да наш аргамак! Отчаянный оказался конь. Не зря его хлебушком кормила, от вороного тайком.

Но воображение Шайми как вспыхнуло, так и погасло. Он доплелся до чурбака в углу и сел. Глянул сонными глазами на пятерых своих детишек, вповалку спавших на хике, и тоже захрапел. Про старшего сына, пропадавшего где-то, и не вспомнил. Две ночи перед этим он даже глаз не сомкнул.

Если же по правде, случилось так. На опушке густой дубравы войско встало на ночлег. Обозники собрались возле костра, перекусили, о том, о сем поговорили, началось со всяких слухов, какие в мире ходят, а потом разговор завернул совсем круто.

- Ждите, братцы, быть завтра судному дню, - сказал один. - С Оренбурга красные идут. Что там конных, что там пеших, что там с пушками. Бессчетно.

- Стало быть, сглотнут этих и жевать не будут.

- А заодно и нас.

- А нас-то зачем? Разве мы войско?

- Как же, будет пуля или снаряд лететь и каждого встречного спрашивать: "Ты войско или обозник?"

- Хватит вам, нашли чем людей пугать! - сказал дядька-мещеряк*, до самых глаз заросший бородой.

* Мещеряки (мишаре) - этническая группа татар.

- Небось испугаешься, коль борода вспыхнет.

- У красных, сказывают, силы теперь видимо-невидимо.

- Ну и пусть. Нам-то что? Мы обозники.

- А чьи обозники-то? Чье добро возим? Чью, стало быть, песню поем?

- Я ничью песню не пою.

- Заставят, так запоешь, тебя не спросят.