Страница:
557 из 621
Банк держит в Амстердаме, под флагом государства хлеб возитголландцам из своих деревень.
– Грабитель, стыдом меня заливает…
Царица унимает гнев, грудной ее голос рокочет ласково и сильно. Борис будто песню слышит, полную женской щедрости. Поистине рождена для короны. Счастлив звездный брат, выпал великому государю великий амор. А вот он, Борис, жалкий Мышелов, оказался амора недостоин, встретил, да не сумел удержать…
Ехать в Париж царица отказалась наотрез.
– Я там мешаю, Питер.
В Париже строго, Париж – это не то что Амстердам или Мекленбург.
– Дуришь, матушка! – сердился царь. – Что там, в Версале, монстры сожрут тебя? Посмей герцогша какая тебе надерзить, я ей зад заголю да… Ох, устал я, Бориска! Попробуй ты уломай!
От упорства своего Екатерина бледнела, и черты ее лица выступали резче – женская их плавность исчезала, глаза, обжигавшие Бориса, холодели, брови вытягивались черной преградой.
Настояла-таки… Повелела извиниться перед французами. Тяжел ей путь, не оправилась после неудачных родов.
Петр взошел на яхту скучный. Взморье, как назло, безмятежно голубело.
– Месяц будем лужу месить, – бросил царь, проклиная безветрие.
Шут кинулся надувать поникшие паруса, пыхтел, пыжился, но не исторг и усмешки у царского величества. Петр шагал по палубе, чертыхаясь, замечал изъяны в оснастке. Не угодна и краска на бортах, – вымазаны будто чернилами.
Духовник царя творил крестное знамение на все четыре стороны, освящая судно.
|< Пред. 555 556 557 558 559 След. >|