Детские годы   ::   Лесков Николай Семенович

Но помни, брат Меркул, - заключил он, остановясь и схватив обе мои руки, - помни, что мы все-таки товарищи, и если мы встретимся друг с другом с оружием в руках в бою, я закричу: "Скачи мимо!" и тебя не ударю.

- И я тоже, и я тебя ни за что не ударю, - отвечал я.

- Щадить друг друга, щадить, как должно благородным людям и однокашникам. Слышишь?

- Хорошо, непременно пощажу, - отвечал я.

- Махни саблей - и мимо.

- Махну - и мимо.

- Честное слово?

- Честное слово.

- Руку от сердца!

Я подал руку.

Заключив этот союз взаимной пощады, мы крепко стиснули друг другу руки и поцеловались, что, впрочем, не обратило на нас особенное внимание прохожих - вероятно потому, что в тогдашнем ополяченном киевском обществе поцелуи при уличных встречах знакомых мужчин были делом весьма обыкновенным.

Затем Пенькновский открыл мне, что он на войне не будет никого бить из товарищей и только возьмет в плен нашего военачальника, а потом полюбопытствовал, куда лежит мой путь, - и, узнав, что я иду домой, вызвался меня проводить и дорогою спросил: "Что говорят у вас про венгерскую революцию?"

- У нас об этом ничего не говорят, - отвечал я.

- Это нехорошо; это нехорошо, Праотцев!

- Что такое?

- Зачем ты скрываешь?

- Уверяю тебя.

- Так о чем же вы разговариваете?

- Ну вот! Будто только и разговора, что про революцию?.. У матери бывают разные ученые люди и профессора, и она сама знает по-латыни и по-гречески...