Дневники   ::   Гиппиус Зинаида

Керенский, действительно, убежал, - во время начавшихся "переговоров" между "его" войсками и б-стскими. Всех подробностей еще не знаю, но общая схема, кажется, верна; эти "переговоры" - результат его непрерывных колебаний (в такие минуты!), его зигзагов. Он медлил, отдавал противоречивые приказы Ставке, то выслать войска, то не надо, вызванные возвращал с дороги, торговался и тут (наверно с Борисом и с казаками: их было мало, они должны были требовать подкрепления). Устраивал "перемирия" для выслушивания приезжающих "соглашателей"... Словом, та же преступная канитель, - наверно.

Рассказывают (очевидцы), что у него были моменты истерического геройства. Он как-то остановил свой автомобиль и, выйдя, один, без стражи, подошел к толпе бунтующих солдат... которая от него шарахнулась в сторону. Он бросил им: "мерзавцы!", пошел, опять один, к своему автомобилю уехал.

Да, фатальный человек; слабый... герой. Мужественный ... предатель. Женственный... революционер. Истерический главнокомандующий. Нежный, пылкий, боящийся крови - убийца. И очень, очень, весь - несчастный.

6 ноября. Понедельник.

Я кончу, видно, свою запись в аду. Впрочем - ад был в Москве, у нас еще предадье, т.е. не лупят нас из тяжелых орудий и не душат в домах. Московские зверства не преувеличены - преуменьшены.

Очень странно то, что я сейчас скажу. Но... мне СКУЧНО писать. Да, среди красного тумана, среди этих омерзительных и небывалых ужасов, на дне этого бессмыслия - скука. Вихрь событий и - неподвижность. Все рушится, летит к черту и - нет жизни.