Дом (Пряслины - 4)   ::   Абрамов Федор Александрович

За все эти два года, что не заглядывал к ней старший брат, а может и больше (Михаил все-таки под боком живет),у нее не было в доме таких гостей. И она - сама чувствовала - вся сияла, вся лучилась от счастья, от радости, и это счастье, эта ее радость мало-помалу стали передаваться и Петру - о Григории говорить нечего: от того в ночи свет. Сперва разгладились на лбу морщины, приобмякли, распустились губы, потом снял туфли, а потом и верхнюю рубаху долой: дома...

Но окончательно доконал ее Петр, когда вдруг поднялся с лавки (она и лавки в избе, заведенные Степаном Андреяновичем, сохранила) и направился к зыбке.

Она вся замерла: что-то сейчас будет?

А Петр подошел к зыбке, раздвинул старые платьишки, сказал:

- Ну, долго вы еще, сони, будете скрываться от дядей?

Григорий завсхлипывал - верно, и он не ожидал такого от брата, - а сама Лиза, чувствуя, что вот-вот расплачется от радости, выбежала в сени... Когда она, виновато горбясь, вернулась в избу, малые двойнята были на полу и их забавлял Григорий ("Коза-коза..."), а Петр сидел у раскрытого окошка и, похоже, смотрел на зеленое подгорье, на старую развесистую лиственницу.

- Татьяна-то тебе пишет?

Заговорил сразу, с прежней хмурью на лбу - отвык, видно, за эти годы сердце настежь держать.

- Какие мне письма от Татьяны. - Лиза заняла свое хозяйкино место сбоку заснувшего самовара. - Хорошо хоть от брата не отвернулась.