Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры :: Томан Иозеф
Страница:
97 из 503
Вокруг его мрачного лика вьется дьявол в образе нетопыря.
Черные глади мертвых вод — и бог и сатана.
— Что вам от меня надо? — в тоске вопрошает Мигель. — Что должен я совершить? Каким должен стать?
«Все в меру!» — отвечает голос, суровый и звучный.
Но другой голос, исполненный неги, подсказывает юноше откровение святого Иоанна:
«О, если бы ты был холоден или горяч! Но… ты тепл…»
В большой зале севильского дворца дона Томаса пылает сотня свечей.
Семнадцать бледных лиц в золоченых рамах, семнадцать предков изнывают здесь за спущенными жалюзи, в вечном сумраке. Семнадцать столпов рода, семнадцать пар рук, обагренных кровью в захватнических войнах, семнадцать вельможей, живших в роскоши, созданной потом их вассалов и рабов.
Мигель вместе с родителями переходит от портрета к портрету.
— Твой дед, дон Хайме Маньяра, и бабка твоя, донья Рокета, — показывает дон Томас.
— Дон Хайме, — припоминает Мигель рассказы отца, — да, беспокойный, мятущийся дух, вечно в седле, вечно в бою…
— Другой твой дед, мой отец, — говорит донья Херонима, — дон Хулио Анфриани, и мать моя, Изабелла Баттальони-Вичентелло из Кальви на Корсике.
— Тот самый дон Хулио, который похитил Изабеллу из монастыря, убив придверника…
— У корсиканцев и испанцев горячая кровь, — быстро перебивает Мигеля мать. — Но оба равны в одном: превыше всего они чтят бога и бдительно берегут свою честь.
|< Пред. 95 96 97 98 99 След. >|