Донесённое от обиженных   ::   Гергенрёдер Игорь

Как только он узнал о предстоящей командировке, сознание принялось рисовать встречу с хорунжим. Юрий себя урезонивал: встреча совершенно ни к чему! Но любопытство подзуживало неукротимо: как будет держаться старец? Неужели ничем не проявит интереса к тому, почему Вакер его не выдал?.. А о расстреле Марата упомянет или нет? Если да, то с каким видом? Позлорадствует? Угостит какой-нибудь мудростью?

“Всё это, — говорил себе Юрий, — не стоит риска! Вдруг старика разоблачат? Он вспомнит наведавшегося журналиста, которому давно известна его тайна...” — “Да кому дело до этого дряхлого, немощного деда? кто принимает его всерьёз?” — сопротивлялась страстишка, которая, возникнув при однажды защекотавшем вопросе, сама собою не затихала. “Его, может, и в живых нет”, — убеждал себя Вакер с тем, чтобы отменить визит. “Так вот и проверишь!” — отзывалась страстишка.

Не без блужданий вышел он, наконец, к помнившемуся арочному ходу. Во дворе, тёмном, глухом, тропку к флигелю занесло снегом. Вакер, взойдя по ступенькам в коридор, холодный, освещаемый лампочкой, свисающей с потолка, остановился перед дверью, что закрылась за ним более трёх лет назад. Отгоняя от себя некоторую нерешительность, он без надобности посмотрел на часы и осторожно постучал. За дверью спросили: “Кто там?”

— Я — знакомый Терентия Пахомовича! — произнёс он раздельно и внушительно.

Минула минута-вторая, дверь приоткрылась — на Вакера смотрела старушка-хозяйка, которую он и помнил такой: коренастой, с цепкой живостью взгляда.