JК
Донесённое от обиженных :: Гергенрёдер Игорь
Страница: 446 из 529Считалось, что Тургенев, выбрав такого героя, выразил полный горечи вопрос: а где же русские деятельные, цельные натуры, которые видят перед собой единственно пленительную цель — бороться против крепостничества, против бесправия?
То, что Тургенев коснулся национально-освободительной борьбы болгар, преподносили как намёк: а когда же в России начнётся борьба за освобождение — социальное освобождение?
В тетрадке хорунжего, напряг память Юрий, было записано примерно такое. Тургенев создал немало вещей, где внимание заострено на социальной несправедливости. Те или иные относящиеся к ней вопросы отражены с исчерпывающей выразительностью — и она ни в коей мере не проиграла оттого, что автор не сказал ещё и о судьбе другого народа, не сопоставил социальный гнёт с национальным. Почему же в романе “Накануне” русский классик заговорил о турецкой вотчине Болгарии? Неужели затем, чтобы перейти к рассказу о крепостных, затюканных российскими помещиками? Но ничего подобного мы в этом произведении не находим. Зато перед нами предстаёт замечательная по необыкновенно ярким подробностям сцена, где главные фигуры — немцы...
Вакер, перечитывая эпизод, не мог не признать правоту хорунжего. “Гурьба краснорожих, растрёпанных” пьяных немцев, которые в подмосковном Царицыне привязались к русским дамам, впечатляла куражливо-хозяйской бесцеремонностью. Чего стоил “один из них, огромного росту, с бычачьей шеей и бычачьими воспалёнными глазами”, который “приблизился к окаменевшей от испуга Анне Васильевне” Стаховой, русской дворянке, и проговорил: “А отчего вы не хотел петь bis, когда наш компани кричал bis, и браво, и форо?” — “Да, да, отчего?” — раздалось в рядах компании.
Лишь один из мужчин, сопровождавших даму, шагнул вперёд: Инсаров. Но его остановил Шубин и попытался выговорить немцу.
То, что Тургенев коснулся национально-освободительной борьбы болгар, преподносили как намёк: а когда же в России начнётся борьба за освобождение — социальное освобождение?
В тетрадке хорунжего, напряг память Юрий, было записано примерно такое. Тургенев создал немало вещей, где внимание заострено на социальной несправедливости. Те или иные относящиеся к ней вопросы отражены с исчерпывающей выразительностью — и она ни в коей мере не проиграла оттого, что автор не сказал ещё и о судьбе другого народа, не сопоставил социальный гнёт с национальным. Почему же в романе “Накануне” русский классик заговорил о турецкой вотчине Болгарии? Неужели затем, чтобы перейти к рассказу о крепостных, затюканных российскими помещиками? Но ничего подобного мы в этом произведении не находим. Зато перед нами предстаёт замечательная по необыкновенно ярким подробностям сцена, где главные фигуры — немцы...
Вакер, перечитывая эпизод, не мог не признать правоту хорунжего. “Гурьба краснорожих, растрёпанных” пьяных немцев, которые в подмосковном Царицыне привязались к русским дамам, впечатляла куражливо-хозяйской бесцеремонностью. Чего стоил “один из них, огромного росту, с бычачьей шеей и бычачьими воспалёнными глазами”, который “приблизился к окаменевшей от испуга Анне Васильевне” Стаховой, русской дворянке, и проговорил: “А отчего вы не хотел петь bis, когда наш компани кричал bis, и браво, и форо?” — “Да, да, отчего?” — раздалось в рядах компании.
Лишь один из мужчин, сопровождавших даму, шагнул вперёд: Инсаров. Но его остановил Шубин и попытался выговорить немцу.