Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Чуточку, конечно, боюсь, но маму я люблю сильнее. Они обязательно спросят, где планшет. Может быть, даже будут пытать. Все равно я ничего не скажу». Славушка не замечает, как начинает бежать. Расстреляют его или повесят? Быстров пожалеет его или не пожалеет? Как не пожалеть! Комсомольцев сейчас по всей волости человек десять, не больше. В такое время каждый коммунист дорог. Славушка сразу подойдет к Кияшко. «Можете меня казнить, — скажет. — Вон он я, перед вами!»



27



Появись у людей уверенность, что Советская власть не вернется, Быстрову было бы труднее скрываться, но его повсюду принимали и прятали, одни из уважения к нему самому, другие из страха перед Советской властью.

Но как бы там ни было, скрываясь и подвергаясь опасности, Быстров по-прежнему чувствовал себя в волости хозяином.

Всех коммунистов он объединил в отряд, их было немного, человек десять, трех инвалидов отправил в эвакуацию, а двое просто отбились, оказались в трудное время балластом. В общем это было одно из тех военизированных соединений, из которых впоследствии образовались отряды частей особого назначения.

Коммунисты, подобно Быстрову, прятались по избам, овинам и гумнам, а в теплые ночи — по логам и перелескам.

Но стоило белогвардейцам где-либо пригрозить крестьянам расправой, как тут же появлялся отряд Быстрова. Большого урона белым не причинял, но его мгновенные появления и исчезновения порождали среди белых беспокойство.