Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

— А ты лично давыдовской земли что-нибудь получил? — равнодушно спросил Быстров.

Он имел в виду земли Давыдова, богатейшего помещика, владевшего землей неподалеку от Успенского.

— Получил, — ответил Дмитрий Фомич. — Десятин пять, должно быть. А что?

— Так разве без мировой революции ты бы ее получил? — сказал Быстров. — От землицы вы все не отказываетесь, а мировая революция вам и впрямь ни к чему!

— Оно и так и не так, — сказал Дмитрий Фомич. — Мы бы эти пять десятин и без революции заимели бы.

— Купили бы?

— Купили, — согласился Дмитрий Фомич. — И даже с меньшими хлопотами.

— Вы бы купили, — в свою очередь, согласился Быстров. — Вы в кулаки вылезали, да и сейчас от них недалеко. А вот каково было Ореховым, Стрижовым, Волковым?

— У вас все, кто работает, кулаки, — ответил Дмитрий Фомич. — А Стрижовы, да и Волковы спокон веку не работали и не будут, ко мне же завтра придут свою землю в аренду сдавать.

— А вы тому и рады? — сказал Быстров, не повышая голоса и как бы даже не сердясь. — А чем Стрижов или хоть тот же Волков будет ее обрабатывать? Сохой? А за лошадкой к вам же приди, поклонись, а осенью и половину овса отдай, верно?

— Так землемер же их лошадями не наделит? — возразил Дмитрий Фомич. — Сидели бы дома, не шатались по городам, были бы и у них лошади.

— Лошадьми наделю их я, — сказал Быстров. — Или, правильнее, Советская власть.