Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Славушку так и подмывает спросить что-нибудь о нефти, но он проявляет благоразумие, воздерживается, не стоит сердить Павла Федоровича, особенно после плохо проведенной ночи.

— Ты куда?

— На работу.

— Поел бы сначала…

Славушка отправился в волкомпарт, Семин там почти не бывает, и комсомольцы оккупировали помещение партийного комитета. По дороге заглянул в исполком. Степан Кузьмич сидел злой как черт. Нужно пустить мельницу. Пуск мельницы менял экономику волости. Отобрать ее несложно, сбить замки, навесить свои, посадить сторожа… Но кому нужна неподвижная мельница? А тут еще злые шуточки Дмитрия Фомича о горючем.

— У нас своего газу в избытке, только натужиться…

Быстров не обратил внимания на появление мальчика, тот сделал круг по комнате, и тогда он наконец увидел:

— Тебе чего?

Слава оглянулся на Дмитрия Фомича, тот не одобряет ничего, что нарушает сложившийся уклад жизни.

— Мне вас по одному делу…

Быстров с шумом вылез из-за стола, вышел на площадь и принялся ногой сбивать репьи у коновязи.

— Ну что там у тебя?

— Я знаю, где нефть.

— Где? — Степан Кузьмич ухватил мальчика за плечи. — Где?

— Только у меня просьба…

Слава рассказал все, что знал. Как подружился с Федосеем. Сразу по приезде в Успенское. И тот показал, где спрятана нефть. Никто не должен знать, что Федосей проболтался. Павел Федорович прогонит его, а Федосею с Надеждой идти некуда. Нефть надо найти, именно найти…

— Отлично. Все предоставь мне.