Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

— Идите, идите, — роняла она, — выхажу, напаю… — Быстров доверялей Марусю.

Вошли в дом, очутились в зарослях фикусов.

Низкий потолок, тусклые оконца, блеклые снимки по стенам.

— Не теряй времени, ранехонько еще, часочка три соснуть в самый раз!

Быстров бросил на кушеточку, на засаленный ситчик одеяло в букетиках.

— Спи!

Сел на венскую никелированную кровать, маузер под подушку, утонул в пуховике, тут же уснул.

Лег и Славушка… На засаленный ситчик в букетиках. Но разве мог он заснуть? Множество вопросов мешалось в его голове: передел земли, томительно терзающий мужицкие души, судьба батрачат, батраков повзрослее поубивали на войне, проклятые дезертиры, прячущиеся у богатых отцов, помещичьи библиотеки, сваленные в общественных амбарах, школы, церкви, бог еще знает что, и проблема света — керосин, потому что без керосина ни туда и ни сюда…

Боролся с дремотой, на все ждал ответа, наступал день… Нет, он не мог заснуть!

Ленин тоже, возможно, не спал в эту ночь. У него забот побольше. Война с Польшей. Нашей конницей взят Житомир. Война с Врангелем. Чуть успокоились, а враг высаживает десант и берет Мелитополь. Голод. Рабочие приносят неслыханные жертвы. А на Украине кормят пшеницей свиней.