JК
Двадцатые годы :: Овалов Лев Сергеевич
Страница: 384 из 963Тут не до сентиментальности, нужно выдержать и устоять…
Что делает он там сейчас, в Кремле? Спит? Спит на невзрачной походной коечке? Нет, не может быть… Думает? Пишет? Или идет по кремлевской мостовой в лучах восходящего солнца? Невысокий, ладно сбитый, с рыжеватой мужицкой бородкой, с задорно закинутой назад головой, посматривая на мир всевидящими глазами.
Нет, не может он спать в такое утро, когда тысячи мальчиков по всей стране добывают керосин для читален, конвоируют дезертиров и реквизируют спрятанный хлеб!
Славушка взглянул на Быстрова. Тот все спал… Как можно!
Он стал мысленно внушать: «Проснись, проснись, опоздаем…» И Быстров проснулся. Но затем не было уже места никаким мыслям. Степан Кузьмич сам заторопился.
В укоме Слава ожидал встретить множество людей, оживление, суету, горячку, а вместо этого тишина, пустота, лишь один-единственный человек в черном ватнике дремлет на деревянном диване в пустынном коридоре.
— Ты пока регистрируйся, а я поищу Шабунина… — И Степан Кузьмич исчез, бросив Славу на произвол судьбы.
На облупленной двери, крашенной в рыжий цвет, косо приколот кнопкой листок, и по нему синим карандашом: «Мандатная комиссия».
— Можно?
В тесной каморке, за громадным, занимавшим всю комнату ветхим письменным столом мрачный дяденька, обросший седой щетиной.
Он смотрел на мальчика так, словно давно его ждал.
Слава подал мандат. Тот быстро написал на большом листе фамилию, имя и отчество.
У него громадные заскорузлые рабочие руки и вокруг ногтей ободок несмываемой грязи.
Что делает он там сейчас, в Кремле? Спит? Спит на невзрачной походной коечке? Нет, не может быть… Думает? Пишет? Или идет по кремлевской мостовой в лучах восходящего солнца? Невысокий, ладно сбитый, с рыжеватой мужицкой бородкой, с задорно закинутой назад головой, посматривая на мир всевидящими глазами.
Нет, не может он спать в такое утро, когда тысячи мальчиков по всей стране добывают керосин для читален, конвоируют дезертиров и реквизируют спрятанный хлеб!
Славушка взглянул на Быстрова. Тот все спал… Как можно!
Он стал мысленно внушать: «Проснись, проснись, опоздаем…» И Быстров проснулся. Но затем не было уже места никаким мыслям. Степан Кузьмич сам заторопился.
В укоме Слава ожидал встретить множество людей, оживление, суету, горячку, а вместо этого тишина, пустота, лишь один-единственный человек в черном ватнике дремлет на деревянном диване в пустынном коридоре.
— Ты пока регистрируйся, а я поищу Шабунина… — И Степан Кузьмич исчез, бросив Славу на произвол судьбы.
На облупленной двери, крашенной в рыжий цвет, косо приколот кнопкой листок, и по нему синим карандашом: «Мандатная комиссия».
— Можно?
В тесной каморке, за громадным, занимавшим всю комнату ветхим письменным столом мрачный дяденька, обросший седой щетиной.
Он смотрел на мальчика так, словно давно его ждал.
Слава подал мандат. Тот быстро написал на большом листе фамилию, имя и отчество.
У него громадные заскорузлые рабочие руки и вокруг ногтей ободок несмываемой грязи.