JК
Двадцатые годы :: Овалов Лев Сергеевич
Страница: 718 из 963Цветут яблони, ветки на яблонях обломаны…
«Это Маруся обломала», — подумал Слава, только ей и могло прийти в голову проводить Ивана Фомича яблоневыми бело-розовыми цветами.
Слава вошел в школу. Пусто и чисто. Как всегда. Ступил на лестницу. Деревянная ступенька чуть скрипнула.
— Кто там?
— Это я, Ирина Власьевна.
Она узнала его голос.
— Слава?
Вышла из своей комнаты, но к себе не позвала, пошла в класс, тот самый класс, в котором еще недавно занимался Слава.
Полуденное солнце заливало класс неистовым светом, парты, окрашенные яркой охрой, ярко сияли, и даже черная классная доска блестела.
— Я была уверена, что вы зайдете, — звонко сказала Ирина Власьевна.
До чего же не соответствовали звонкому и ровному ее голосу тоскливые и пронзительные глаза!
Слава заставил себя заговорить:
— А как… как же все произошло?
— Сперва думали, простуда. Привезли из Покровского врача. Оказалось, брюшной тиф. Врача привезли слишком поздно, да у него и не было лекарства. Прободная язва…
— Он очень страдал? — почему-то шепотом спросил Слава.
— Не знаю…
И вдруг Слава понял, что ему следовало приехать раньше. Он ничем не мог помочь, зато Иван Фомич мог бы ему помочь. В чем? Он не знал, в чем…
Ирина Власьевна стала рассказывать о последних днях Ивана Фомича.
— Сперва мы не думали, что он так тяжело болен. Он много говорил о школе. О ремонте, о покупке новых учебников.
«Это Маруся обломала», — подумал Слава, только ей и могло прийти в голову проводить Ивана Фомича яблоневыми бело-розовыми цветами.
Слава вошел в школу. Пусто и чисто. Как всегда. Ступил на лестницу. Деревянная ступенька чуть скрипнула.
— Кто там?
— Это я, Ирина Власьевна.
Она узнала его голос.
— Слава?
Вышла из своей комнаты, но к себе не позвала, пошла в класс, тот самый класс, в котором еще недавно занимался Слава.
Полуденное солнце заливало класс неистовым светом, парты, окрашенные яркой охрой, ярко сияли, и даже черная классная доска блестела.
— Я была уверена, что вы зайдете, — звонко сказала Ирина Власьевна.
До чего же не соответствовали звонкому и ровному ее голосу тоскливые и пронзительные глаза!
Слава заставил себя заговорить:
— А как… как же все произошло?
— Сперва думали, простуда. Привезли из Покровского врача. Оказалось, брюшной тиф. Врача привезли слишком поздно, да у него и не было лекарства. Прободная язва…
— Он очень страдал? — почему-то шепотом спросил Слава.
— Не знаю…
И вдруг Слава понял, что ему следовало приехать раньше. Он ничем не мог помочь, зато Иван Фомич мог бы ему помочь. В чем? Он не знал, в чем…
Ирина Власьевна стала рассказывать о последних днях Ивана Фомича.
— Сперва мы не думали, что он так тяжело болен. Он много говорил о школе. О ремонте, о покупке новых учебников.