Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Относительнохора замялся, понимает, комсомольцу негоже петь в церкви… Сестра Ксеня присматривает за соседскими ребятами.

— Я уже собрал половину того, что нужно. Не могу оставить сестру и маму в такой халупе.

— А где будешь ставить дом?

— На этом же месте.

— А успеешь к зиме?

— Постараюсь, а не успею, задержусь еще на год.

— Как задержусь? — удивился Слава. — Разве ты куда собираешься?

— Конечно, поеду учиться.

— А как же мама?

— За мамой присмотрит сестра, большая уже девочка, а я буду помогать…

Только сейчас Слава понял, как трудно жилось Ушаковым. Он мысленно упрекал себя, что не поинтересовался раньше жизнью Никиты. Все работники укомола получали паек, но Никита на свой паек содержал трех человек, да еще собирался строить для матери дом, и при этом никогда не жаловался, ничего не просил, надеялся только на себя… Нет, сейчас погоня Никиты за приработками выглядела совсем иначе!

— Куда же ты собираешься?

— В Москву.

— А куда хочешь поступать?

— В Институт восточных языков.

— Чего это тебя туда несет?

Ушаков смутился. Слава, однако, смотрел на него так требовательно, что Ушакову пришлось объяснить.

— Жалко…

— Кого? — удивился Слава.

— Угнетенных. Особенно на Востоке.