Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Нет, нет, какой там завтрак! Они — завтракать, а ребята — ждать! Это не в их понятиях, все поровну: и завтраки, и ночевки на вокзалах, и дежурства на боевом посту!

Слава наскоро рассказал Шульману о том, как встретил их Каплуновский.

— Босяк! — пренебрежительно отозвался Шульман. — Ему только селедки делить, в таких делах он незаменим.

И Шульман тут же собрался в губкомол, обычаи того времени не позволяли им ни медлить, ни отделяться от товарищей.

— Мама, я пошел!

— А завтрак?

— Я должен!

Металлический язык того времени!

И не успел Шульман появиться в губкомоле, как Каплуновский тут же преобразился из ответственного дежурного в обыкновенного расторопного завхоза.

Приезжих поместили в бывшем епархиальном училище.

Кто не выспался, мог выспаться, а кто выспался, мог заняться делами.

Орловская губерния была исконно крестьянской, ее богатство — земля, торговала хлебом и пенькой, все население ее в прошлом делилось на тех, кто хлеб производил, и тех, кто хлеб продавал, поэтому из уездов на съезд понаехала преимущественно крестьянская молодежь, а город Орел представляла молодежь учащаяся, вчерашние гимназисты и реалисты.

Не успел Слава оглядеться, как его разыскал парень — копна рыжих волос, дерзкое лицо, отрывистая речь.

— Ознобишин? Из Малоархангельска? А я Рыжаков, из Ельца.