Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Лента сползла, волосы растрепались, войди кто сейчас в комнату, зареванное лицо Франи вызвало бы самые рискованные предположения.

— Что скажут люди? Что скажут люди? — только что не закричала Франя, хватая Славу за руку.

— О чем ты?

— Да я же в положении, — тихо произнесла Франя. — Только ты никому…

— В каком положении? — строго спросил Слава. — Ты о чем?!

Все-таки он был наивен и для своих лет, и для должности, какую занимал, на минуту подумал, что у Франи нехватка членских взносов, все эти ленточки и халатики большой соблазн, но предположение это как пришло, так и ушло, истина вдруг дошла до него, — оказывается, вот почему Франя напомнила Славе о диспуте!

Какой будет семья в коммунистическом обществе…

А до коммунистического общества еще очень даже далеко. Ей будет сорок, а может быть, и пятьдесят лет, когда она будет жить в коммунистическом обществе. А до тех пор…

— Я боюсь людей, понимаешь, боюсь людей, — шептала Франя. — Что они обо мне подумают?

«Черт побери, можно ли быть таким недогадливым! — упрекнул себя Слава. — Неприятная история! А впрочем, почему неприятная? Естественная история. И самое правильное, что должна сделать Франя, — выйти поскорее замуж. Есть же у ребенка отец? Вот пусть она за него и выходит. Самое милое дело. Вечно эта Франя что-нибудь да выдумает!»

— А почему бы тебе не выйти замуж? — мягко произнес Слава. — Самое естественное дело.

Но тут Франя залилась слезами еще сильнее.