Страница:
92 из 963
Иван Фомич скрещивает на груди руки: говори, говори, тебе же хуже. Славушка ужасается и читает:
Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил…
Ночки черные, хмельные.
С этой девкой проводил…
Из-за удали бедовой
В огневых ее очах,
Из-за родинки пунцовой
Возле правого плеча…
Многие хихикают, хотя толком никто ничего не понимает.
Шаг держи революцьонный!
Близок враг неугомонный!
Вот тебе и старший класс трудовой школы. За окном весенний день, чирики-пузырики, благорастворение воздухов, а здесь, в четырех стенах, загадочная, неподвижность Ивана Фомича и, как дощечки в иконостасе, деревянные лица деревенских мальчиков.
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз -
Впереди — Исус Христос.
— Садитесь!
Иван Фомич молчит. Долго молчит. Выходит из-за стола, руки за спину.
— Так, так… — И быстро руку к Славушке. — Что это за стихи? Дайте-ка… — Небрежно перелистывает книжечку. — Д-да… Ну что ж… — Медленно прохаживается, медленно говорит: — Мне встречался этот поэт… Нарисовать образы своих современников не так-то просто. Это лучше удавалось представителям русской демократической интеллигенции. Затем наступил упадок, поэзия стала пренебрегать интересами общества… — Иван Фомич глядит на мальчика сверху вниз.
|< Пред. 90 91 92 93 94 След. >|