JК
Двадцатые годы :: Овалов Лев Сергеевич
Страница: 947 из 963 — Ушел Иван Фомич, улетаешь ты…
— Не тревожься за мать, — утешает Славу Данилочкин. — Поддержим…
На заре к почте подъезжает Маруся. Гнедая денисовская кобылка запряжена в легкие дрожки, Маруся в материнском плисовом жакете, для Славы на случай дождя брезентовый плащ.
Вера Васильевна видит в окне Марусю.
— Уже!
Долгие проводы — лишние слезы. Мама ничего не говорит. Держит себя в руках. Будит младшего сына.
— Петя, Слава уезжает!
Петя вскакивает, он привык рано вставать.
Слава обнимает мать, брата, выходит из дома, секунду колеблется и, хотя мама смотрит в окно, целует Марусю в щеку.
Она вопросительно взглядывает на Славу:
— Поехали?
Мягким движением отдает вожжи Славе и уступает место перед собой.
Ничего не сказано, они даже не думают об этом, но в этом движении исконный уклад деревенской жизни, женщина уступает мужчине первое место: ты хозяин, ты и вези.
Не успевает Слава сесть, как лошадка срывается с места, а он еще подергивает вожжами: скорее, скорее — это он тоже не осознает, спешит оставить Успенское.
Капустное поле, церковь, погост…
Многое он здесь оставляет! Здесь в школе возле церкви впервые увидел Степана Кузьмича, здесь неустрашимый Быстров спас дерзкую бабенку от озверевших мужиков, здесь хоронили Ивана Фомича, здесь, на ступеньках школы, они, первые комсомольцы, мечтали о необыкновенном будущем…
Простите меня!
Побежали орловские золотые поля…
Далеко, в голубой бездне, курчавые облака.
— Не тревожься за мать, — утешает Славу Данилочкин. — Поддержим…
На заре к почте подъезжает Маруся. Гнедая денисовская кобылка запряжена в легкие дрожки, Маруся в материнском плисовом жакете, для Славы на случай дождя брезентовый плащ.
Вера Васильевна видит в окне Марусю.
— Уже!
Долгие проводы — лишние слезы. Мама ничего не говорит. Держит себя в руках. Будит младшего сына.
— Петя, Слава уезжает!
Петя вскакивает, он привык рано вставать.
Слава обнимает мать, брата, выходит из дома, секунду колеблется и, хотя мама смотрит в окно, целует Марусю в щеку.
Она вопросительно взглядывает на Славу:
— Поехали?
Мягким движением отдает вожжи Славе и уступает место перед собой.
Ничего не сказано, они даже не думают об этом, но в этом движении исконный уклад деревенской жизни, женщина уступает мужчине первое место: ты хозяин, ты и вези.
Не успевает Слава сесть, как лошадка срывается с места, а он еще подергивает вожжами: скорее, скорее — это он тоже не осознает, спешит оставить Успенское.
Капустное поле, церковь, погост…
Многое он здесь оставляет! Здесь в школе возле церкви впервые увидел Степана Кузьмича, здесь неустрашимый Быстров спас дерзкую бабенку от озверевших мужиков, здесь хоронили Ивана Фомича, здесь, на ступеньках школы, они, первые комсомольцы, мечтали о необыкновенном будущем…
Простите меня!
Побежали орловские золотые поля…
Далеко, в голубой бездне, курчавые облака.