Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

Потом с беспокойством начали поглядывать на сестру, на мать: в миске кончается молоко - похлебку, конечно, не варили, а как же Федюха? Ему-то что?

- Ешьте все! Ни капли тому дьяволу небудет.

И тут опять не мать, а она, Лизка, пошла поперек Михаилу.

Она старательно, насухо облизала свою ложку, сказала:

- Как хошь наказывай ребят, а голодом морить нечего. Не прежнее время.

Обошлось. Ничего не сказал. Встал, пошел к избе. Лизка так и присела: ну, держись, Федька. И опять пронесло грозу. Михаил снял с избы грабли и вилы, пошел на пожню.

4

Тревожно, томительно стало у избы. Хозяин ушел на пожню, не сказав ни слова. Федька сидит голодный в избе. И как с ним быть? Можно ли покормить, не нарушая наказа брата?

Лизка взглянула на мать: ну-ко, давай подумаем вместе. А мать, как двойнята, с мольбой смотрит на нее: выручай, Лизка.

И Лизка решилась:

- Зовите того ахида.

Федька в сопровождении братьев вышел из избы. Губы толстые наладил на слезы, но что-то не видать по лицу, чтобы насмерть был перепуган.

- Чего наделал там, изверг? Сказывай!

- Ничего.

- Как ничего? За ничего-то не будут гонять по всей пожне. Да еще с хворостиной. Когда это Михаил бил кого понапрасну? А?

- Ус-ну-ул маленько, - ширнул носом Федька.

- Уснул? - Лизка от негодования едва не задохнулась. - Это на работе-то уснул? Да ты что, красна рожа? Мы робили-робили - света белого не видели, а ты вот что удумал? Спать. Да за такие дела с тебя шкуру мало спустить, вот что я тебе скажу. Худо, худо тебя отлупили...