Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

Не за то у меня отец да дядя на войне головы сложили, чтобы я ушами хлопал. Мы, брат, так: пьем, гулям, а линию знам. И тебе советую насчет там всяких теплых чувств покороче. Понял?

- Каких, каких чувств?

- Родственных. Чего ты об этом попе разоряешься? Думаешь, там, где надо, не учитывают, что вы родственники?

- Сволочь! - коротко выдохнул Михаил.

Он до того рассвирепел, так взбеленился, что, кажется, скажи еще одно слово Егорша, и он бы бросился на него. Ведь это же надо придумать: он заступается за Евсея потому, что тот его родственник. Да ему и в голову никогда это не приходило. А приходило, уж если на то пошло, совсем другое. Приходило то, что Евсей два года колотил сани для колхоза, а кто теперь их будет делать? Кто будет выручать его как бригадира по скотному двору, по конюшие? А два сына у Евсея на войне погибли - это не в зачет?

И вот как раз в это самое время, когда Михаил на всю катушку собирался выдать Егорше, под окошками появилась Раечка - она шла с большим кузовом травы.

Егорша петухом высунулся в раскрытое окно, закукарекал:

- Раюша! Соседка дорогая! Давай на беседу.

- Некогда! - ответила Раечка.

- Чё некогда. Я музыку новую привез. Ей-бо. Вот Мишка рядом - не даст соврать.

Михаил выпучил глаза: какая еще музыка?

- Древесина пекашинская! Совсем тебе комары мозги выели. Надо девку заманивать, а он - какая музыка?

Подталкиваемый Егоршей, Михаил выглянул в окошко, небрежно махнул рукой, давай сюда, Райка.