Единственная   ::   Трифонов Юрий

Иосиф вас обожает - дорожите этим, - уже шепотом на ухо.

Она вернулась в столовую. Иосиф расхаживал вдоль стены, куря трубку.

- Ты сегодня удивительно красивая. Это платье тебе идет. Надень его восьмого.

- Хорошо.

- И замечательно пела. Спасибо.

- Почему спасибо ты ведь помог мне и был таким чудесным хозяином, рассказывал такие смешные истории.

- Самую смешную забыл. Про писателей. Давай еще выпьем, сядь, посуду уберет Каролина Васильевна.

"Завтра ему объявят приговор".

- Красное, белое? Или смешать.

- Лучше белое. Так что же писатели?

- Какие же это ничтожества! Мы с Лазарем получили удовольствие, наблюдая их возню. Один лишь оказался мужиком, да и то баба, Сейдуллина. Напились, как свиньи. Идиот Зазубрин сказал, что я рябой. Сравнил меня с Муссолини, в хорошем смысле конечно. Ведь идиот полный! А другой Никифоров фамилия, закричал на весь зал, что надоело за меня пить, говорит миллион сто сорок семь тысяч раз пили.

- Да не может быть! Безумству храбрых поем мы песню. Так и сказал миллион сто сорок семь тысяч? Я думаю - больше.

- Так и сказал, - он смеялся, смахивал слезы. - А Леонов подошел и попросил дачу. Я сказал: "Займите дачу Каменева" и ведь займет. Иди ко мне, сядь вот так.

Усадил на колени.

- Как хорошо ты пахнешь, что это за духи.

- Женя подарила. "Мицуко" называются.

- У Жени вкус во всем. Помнишь, я тебя посадил на колени, тогда на Забалканском.

- На Сампсониевском. Конечно, помню.