Единственная   ::   Трифонов Юрий

Было понятно: пьян, отсюда сентиментальность и пение среди ночи,но сердце сжалось от незатейливой песенки, и на глазах выступили слезы.

Она торопливо унесла поднос на кухню. Каролина Васильевна стояла, прижав руки к груди, растроганно улыбаясь.

- Как же вы прекрасно поете вместе. Прекрасная пара, вы просто созданы друг для друга.

- Мы просто много выпили, - она поставила поднос на стол. Подошла сзади, погладила плечо сухощавой, с высокой затейливой прической, добрячки и чистюли, деликатнейшей и умнейшей домоправительницы своей. Тихо сказала:

- Каролина Васильевна, все может случиться. Вы и Мяка... Не оставляйте детей, дайте мне слово.

Не оборачиваясь, Каролина поймала ее руку.

- Я даю вам слово. Если вам это важно, его даю.

Это все - безумие. Это пение, этот ужин, этот поцелуй на ночь. Между ними теперь лежит тайна. Они притворяются, делают вид, что не знают об этом, она тоже научилась притворяться.

Притворяется, что не читала его тезисов к пленуму ЦК, и он притворяется, будто случайно оставил их на письменном столе.

"Такого ггнуснейшего документа не выпускала ни одна группа", она знает, о каком документе идет речь, этот документ, отпечатанный на папиросной бумаге лежит в ее спальне за зеркалом в золоченой раме. Его надо уничтожить, но рука не поднимается, потому что... потому что, может быть, это единственный экземпляр, единственная память о людях, о лете в Харькове, о мечтах, надеждах...

Сергей Миронович ничем не выдал, что они видались две недели тому назад.