JК
Евпатий Коловрат :: Ряховский Василий
Страница: 38 из 167Как светлы и радостны дубравы на далекой Родине! Сколько там солнечных полян, золотых песчаных откосов, спадающих к голубым водам Десны, по которой вверх и вниз мчатсялегкие будары с белыми полотнищами парусов!
Рязань подавляла Евпраксию угрюмой прочностью своих стен и тяжеловесной резьбой теремов. И люди здесь улыбались не часто, речь их была медленная, во взглядах стояла непреходящая дума. Рязанские мамки умели сказывать только о страшном: о кровавых побоищах, о лесных приведениях, о том, как заводит леший «немоляку»; в дебри, где лесные русалки щекочут его до смерти.
И никто не знал, сколько часом простояла Евпраксия у окна, глядя в синюю гряду леса, за которой лежала родная черниговская сторона, и сколько слез упало из ее глаз.
В неделю страстей господних княгиня Агриппина Ростиславовна позвала Евпраксию к ночному стоянию.
Каменный храм нового строения был величественен и пышен. Со стен и круглых столбов, державших высокий купол, смотрели строгие глаза угодников.
Княжеское место было на хорах, против алтаря.
Евпраксия видела сотни устремленных на нее глаз. Она стояла неподвижная и испуганная, словно страшные слова молитв были обращены именно к ней.
Федор встал справа от входа на хоры, за плечом отца-князя. Тонкая свеча озаряла лицо его с низу, отчего Федор выглядел еще более похудевшим.
В конце служения попы и дьячки запели славу князю. Все в храме и на хорах опустились на колени.
Евпраксия, не знаю здешних обычаев, немного опоздала и растерянно оглянулась.
Рязань подавляла Евпраксию угрюмой прочностью своих стен и тяжеловесной резьбой теремов. И люди здесь улыбались не часто, речь их была медленная, во взглядах стояла непреходящая дума. Рязанские мамки умели сказывать только о страшном: о кровавых побоищах, о лесных приведениях, о том, как заводит леший «немоляку»; в дебри, где лесные русалки щекочут его до смерти.
И никто не знал, сколько часом простояла Евпраксия у окна, глядя в синюю гряду леса, за которой лежала родная черниговская сторона, и сколько слез упало из ее глаз.
В неделю страстей господних княгиня Агриппина Ростиславовна позвала Евпраксию к ночному стоянию.
Каменный храм нового строения был величественен и пышен. Со стен и круглых столбов, державших высокий купол, смотрели строгие глаза угодников.
Княжеское место было на хорах, против алтаря.
Евпраксия видела сотни устремленных на нее глаз. Она стояла неподвижная и испуганная, словно страшные слова молитв были обращены именно к ней.
Федор встал справа от входа на хоры, за плечом отца-князя. Тонкая свеча озаряла лицо его с низу, отчего Федор выглядел еще более похудевшим.
В конце служения попы и дьячки запели славу князю. Все в храме и на хорах опустились на колени.
Евпраксия, не знаю здешних обычаев, немного опоздала и растерянно оглянулась.