JК
Европа в окопах (второй роман) :: Кратохвил Милош В
Страница: 191 из 245Общество, поездки на курорт, путешествия (разумеется, по отечеству в «узком» понимании этого слова), намеренное возобновление занятий по историиискусств, изредка спорт да неуклюжий (понятно, с моей стороны) флирт — ничего не помогло.
А потом вдруг появился твой дядюшка генерал с известием, что ты добровольно пошел на фронт; просто — хлопнул дверью штабной школы, плюнул на всю так умело организованную дядюшкой протекцию…
До той поры я знала этого деликатного старого господина лишь как образец салонного рыцарства, его образцовое поведение, которое у другого выглядело бы нарочитым, производило впечатление естественной элегантности. Но в тот раз я услышала из его уст ужасные проклятия, он ругался без устали не менее получаса, и мне не к чему добавлять, что ругал он тебя. Хоть я никогда не слышала, как бранятся матросы, но, думаю, теперь бы они меня ничем не удивили. А много-много позднее, когда я старательно выуживала из генерала номер твоей полевой почты, этот magister elegantiarum [30] сказал мне, что я… идиотка!
Почему же я решилась вновь завязать с тобой отношения, на сей раз письменные?
Разумом я этого не могу понять. Но вспомни, как во время нашей последней встречи я тебе, сказала, что будет война; тогда в Вене этому почти никто не верил. А теперь я обрела другую уверенность: мы с тобой эту войну не переживем. Не знаю как, но не переживем, физически или… ведь можно умереть и как-то иначе? Я это твердо знаю. Совершенно наверняка.
Вместе с сознанием этой непреложной истины ко мне пришло чувство какой-то абсолютной свободы и раскованности.
А потом вдруг появился твой дядюшка генерал с известием, что ты добровольно пошел на фронт; просто — хлопнул дверью штабной школы, плюнул на всю так умело организованную дядюшкой протекцию…
До той поры я знала этого деликатного старого господина лишь как образец салонного рыцарства, его образцовое поведение, которое у другого выглядело бы нарочитым, производило впечатление естественной элегантности. Но в тот раз я услышала из его уст ужасные проклятия, он ругался без устали не менее получаса, и мне не к чему добавлять, что ругал он тебя. Хоть я никогда не слышала, как бранятся матросы, но, думаю, теперь бы они меня ничем не удивили. А много-много позднее, когда я старательно выуживала из генерала номер твоей полевой почты, этот magister elegantiarum [30] сказал мне, что я… идиотка!
Почему же я решилась вновь завязать с тобой отношения, на сей раз письменные?
Разумом я этого не могу понять. Но вспомни, как во время нашей последней встречи я тебе, сказала, что будет война; тогда в Вене этому почти никто не верил. А теперь я обрела другую уверенность: мы с тобой эту войну не переживем. Не знаю как, но не переживем, физически или… ведь можно умереть и как-то иначе? Я это твердо знаю. Совершенно наверняка.
Вместе с сознанием этой непреложной истины ко мне пришло чувство какой-то абсолютной свободы и раскованности.