Европа в окопах (второй роман)   ::   Кратохвил Милош В

Как иной была и эпоха, «призвавшая тебя к оружию».

Мир, в который ты верил, меж тем превратился в гротескную олеографию, сузился до размеров открыток, на которых австрийский пехотинец и немецкий гренадер бьют цепами русского мужика или французского poilu [9] — аж пыль столбом, а на венских площадях в особых беседках, словно под балдахинами, стоят деревянные статуи средневековых рыцарей, и каждый за крону имеет право вбить в них железный гвоздь «во имя победы» (весьма сложная символика, не правда ли?). Но до сих пор в тылу военные оркестры играют парадные марши: «Радецкий, Радецкий, то был великий пан, картошку дал солдатикам, а мясо слопал сам…» Короче, нелегко теперь старому миру!

Дорогой Брехлер, ты счастливый человек. Ведь ты мог дождаться и худших времен. Для тебя — худших. Да еще при жизни! Так что лишь то, каким образом ты умер, несколько не соответствует твоим представлениям. В остальном же — смерть как смерть, так или иначе…

А твоя смерть выглядела вот как.

Это было после дня, когда снаряды разметали верх твоего офицерского блиндажа, но так и не разбили последний слой брусчатого перекрытия, а потому вам, офицерам, все же не пришлось покидать укрытия, итак, после этого дня произошел невероятный случай: точнехонько на то же место, которое перед тем обработали снаряды, сверху отвесно упала мина!

Разумеется, она сделала свое дело.

Не пощадила и тебя, капитан.