Европа в окопах (второй роман)   ::   Кратохвил Милош В

Вот и все, это и сподвигло меня на сей некролог.

Людей, которых я так же «познал» (сказано довольно высокопарно), разумеется, немало. Но и не слишком много. Некоторые тоже пали, и когда я слышал об их смерти, я так же размышлял о них, как о капитане Брехлере, — иной раз меньше, иной раз больше, в зависимости от расстояния, какое между нами было. И всегда я с какой-то особой ясностью сознавал: вот человек, который еще минуту назад жил, со всей сложностью своего внутреннего мира, и вдруг — его нет. (Малоуместные рассуждения, не правда ли, дядюшка, особенно там, где я нахожусь. В центре войны.)

Однако понимаешь все это, когда умирают люди, которых ты знал. А остальные? Контраст нынешней их смерти с предшествующей жизнью не так на нас действует именно потому, что этой предшествовавшей жизни мы не знаем, не имеем о ней никакого представления.

Впрочем…

Я думаю, что человек может все пережить как раз благодаря тому, что в какой-то степени «ограничен», то есть — что вместимость его восприятия и чувственных реакций весьма невелика; в его сознание способны проникнуть лишь те импульсы, которые каким-то образом непосредственно связаны с его «я», хотя его обязанность как сознательного члена рода hоmо sapiens и человеческого общества — пропускать через свое сознание общее состояние всего своего рода, активно ощущать общую ответственность за сумму проблем, драм и трагедий отдельных людей и человечества в целом.