Гонимые   ::   Калашников Исай Калистратович

Один из всадников придержал лошадь, натянул лук. Стрела вонзилась перед самым носом тарбагана, взбитая пыль запорошила ему глаза.

Ослепленный, перепуганный, он опрометью бросился в нору.

– Ну, сынок, разве же я в твои годы так стрелял? – Старый Чарха-Эбуген укоризненно покачал головой. – Вот Есугей-багатур не промахнулся бы.

Есугей ехал впереди. Услышав свое имя, придержал лошадь.

– Что такое?

– Да вот мой Мунлик… Я ему говорю, уж ты бы не промахнулся.

Смерив взглядом расстояние до сурчины, Есугей подтвердил:

– Да, я бы не промахнулся.

– Почему же не стрелял? – досадуя на свой промах, спросил Мунлик.

– Так просто. Не захотел.

Есугею почему-то неловко было признаться, что он даже не заметил сурчины и тарбагана. Очень уж смутно было у него на душе. Похоже, духи зла преследуют улус тайчиутов. Еще не ушла из сердца горечь от гибели мудрого Амбахай-хана, а тут новая беда: от старых ран скончался Хутула-багатур.

Сегодня нойоны собираются на курилтай. Кого назовут новым ханом? Сын Хутулы Алтай слишком молод. Среди других высокородных нойонов нет такого, кто умом и отвагой возвысил бы себя над остальными. Наверное, будут жестокие споры.

Чарха-Эбуген хрипловатым голосом запел песню.