Город Палачей   ::   Буйда Юрий

Выгнали вон, а я и отправился в ближайший кабак, и пил, много пил, а все думал: стоило ли все это того? Достоевский, Шатов, бритва, каблучки парижской мидинетки, зверская смерть той сероглазой умницы, которую - ради спасения святыни - на моих глазах насиловали, да как! - Он наклонился к Каролине. - Винтовочным дулом!

Каролина вскочила.

Эркель махнул рукой.

- Идеи того не стоят. Знамена, клятвы, слезы умиления, трепет сердечный - ничего все это не стоит, потому что у той сероглазой умницы была красивая белая попа, и грудь - вся электричество и восторг, а ее дулом винтовки - в жопу! - Он вскочил и забегал по гостиной. - И никакой Достоевский ни в чем не виноват - просто ему под перо фамилия попала, ну и пусть, не всем же фамилиям после этого вешаться! Главное - никакая идея не стоит даже поцелуя проститутки. И никакое общее дело того не стоит! - Он остановился, выдохнувшись. - А вот Егорушка - стоит. Только Егорушка и стоит, милая...

- Но если без общего дела...

- Ну да! - устало махнул рукой Эркель. - Если Бога нет, все дозволено. Да нет, милая, я вовсе не против общих дел, нет же, - только пусть это общее великое дело каждый сам по себе творит, без крови, без пыток, без того, чтобы винтовкой в женщину... Слезинка детская, конечно, ничего не стоит, - поэтому наш Достоевский так и носился с нею, что сам это отлично понимал. А стоит чего-то только любовь. Вы Данте Алигьери читывали? Любовь, что в книгу целую сплела то, что разлистано по всей вселенной! Высшая любовь, недоступная одному человеку, но только - всем. - Он вдруг как-то сердито щелкнул зубами. - А в Бога я не верю! Вот что! Они верили, и это хоть как-то их оправдывает, а я - нет.