Городок Окуров   ::   Горький Максим

Он высоко поднял ногу, как разбитая лошадь, ступил и во двор и, добравшись в темноте до крыльца, сел на мокрую лестницу и задумался.

"Милый ты мой, одинокий ты мой!" - вспомнились ему певучие причитания Лодки.

Нехорошее, обессиливающее волнение, наполняя грудь, кружило голову, руки дрожали, и было тошно.

"Врёт Четыхер! - заставил он себя подумать. - Врёт!"

Он мысленно поставил рядом с Лодкой неуклюжего парня, уродливого и смешного, потом себя - красавца и силача, которого все боятся.

"Чай, не колдун Симка?" - вяло подумал Бурмистров, стиснув зубы, вспомнив пустые глаза Симы.

Вавила тряхнул головой, встал и пошёл наверх, сильно топая ногами по ступеням, дёргая перила, чтобы они скрипели, кашляя и вообще стараясь возможно больше и грознее шуметь. Остановясь у двери, он пнул в неё ногой, громко говоря:

- Отворяй!

Раздался спокойный голос Лодки:

- Кто это?

- Отвори!

Во рту Бурмистрова было сухо, и язык его двигался с трудом.

- Ты, Вавила?

Он налёг плечом на филёнку двери, без труда выдавил её. Когда тонкие дощечки посыпались к ногам Лодки, она быстро сняла крюк с пробоя и отскочила в сторону, крича:

- Ты что это, а? Ты - что?

Бурмистров на секунду остановился в двери, потом шагнул к женщине и широко открытыми глазами уставился в лицо ей - бледное, нахмуренное, злое. Босая, в рубашке и нижней юбке, она стояла прямо, держа правую руку за спиной, а левую у горла.

- Глафира! - хрипло и медленно заговорил Вавила, качая головой.