Греческий огонь   ::   Малерба Луиджи

Наконец Феофано протянула руку и, схватив его за кудрявую прядь волос, заставила встать с колен.

Едва вступив в эту комнатку, прилегающую к маленькому консисторию, этериарх понял, что их беседа будет неофициальной, но поведение регентши, такое неожиданное, такое раскованное и бесцеремонное, свободное от условностей, экстравагантное и вызывающее, привело его в замешательство и насторожило. Так он и стоял в растерянности, а Феофано, одернув подол туники, едва заметно улыбнулась скорее своим мыслям, чем собеседнику, и обратилась к нему с вопросом:

— Что происходит в Константинополе, что происходит во Дворце, что происходит вокруг меня? Какие интриги плетут придворные, чиновники, евнухи и военные? Можете вы откровенно ответить вашей государыне?

Этериарх смотрел на Феофано со все возрастающим беспокойством, пытаясь выиграть время.

— Я откровенно отвечу на любые вопросы, которые слетят с ваших уст и достигнут моих ушей, Возлюбленная Госпожа,

Феофано лишь слегка улыбнулась неуклюжему комплименту своего собеседника, а затем переменила тон, и ее голос стал таким резким и пронзительным, что этериарху показалось, будто он видит воочию, как ее слова со свистом рассекают неподвижный воздух маленького вестибула.

— Что вы пообещали магистру Иоанну Бринге?

Этериарх не раз слышал, что при дворе единственным спасением из затруднительного положения является ложь. Ложь обезоруживает собеседника и сбивает с толку, особенно если он хочет вам навредить.