JК
Гривна Святовита :: Белов Александр Константинович
Страница: 68 из 73Теплый воздух над становищем ушкуйников пропитался сладковатым запахом жареного мяса…
* * *
День для Годины начался рано. Едва рассвело, а он был уже на ногах и принялся за сборы. Дружинники еще спали на духмяном сене. Укутанные в епанчи от цепкого утреннего холодка дозорные хмуро поглядывали на тиуна, прикидывая, видимо, что досыпать им придется в седле.
Объяснив что-то заспанному сотнику, Година сел на коня, не по верховому порядку загородив себе спину щитом, и в одиночку двинулся за ворота.
Утро прожгло вислый туман над дорогой. Прибитые им гольяны слезились росой, а воздух бражничал кисловатым запахом перестоялого разнотравья.
Выехав на дорогу, тиун перевел коня в галоп и скоро скрылся из виду.
Махоня встретил Годину недружелюбно, однако чутье подсказало тиуну, что атаман важничает только для того, чтобы подчеркнуть собственную значимость. Еще бы, на самочинное атаманово господство вдруг легла тень далекого изборского посадника.
«Ну давай-давай! — подумал Година. — Посмотрю на твою рожу, когда ты вытянешься на дыбе». А вслух спросил:
— Что не весел?
Махоня исподлобья посмотрел на самодовольного чужака.
— После веселиться будем, когда сладимся.
— Ну так не мешкай, вон уже солнце где стоит.
Двинулись вперед двумя подводами. Година ехал впереди, и широкий щит, закрывавший его спину, назойливым пятном мозолил глаза ушкуйникам. Махоня недоверчиво озирался окрест.
* * *
День для Годины начался рано. Едва рассвело, а он был уже на ногах и принялся за сборы. Дружинники еще спали на духмяном сене. Укутанные в епанчи от цепкого утреннего холодка дозорные хмуро поглядывали на тиуна, прикидывая, видимо, что досыпать им придется в седле.
Объяснив что-то заспанному сотнику, Година сел на коня, не по верховому порядку загородив себе спину щитом, и в одиночку двинулся за ворота.
Утро прожгло вислый туман над дорогой. Прибитые им гольяны слезились росой, а воздух бражничал кисловатым запахом перестоялого разнотравья.
Выехав на дорогу, тиун перевел коня в галоп и скоро скрылся из виду.
Махоня встретил Годину недружелюбно, однако чутье подсказало тиуну, что атаман важничает только для того, чтобы подчеркнуть собственную значимость. Еще бы, на самочинное атаманово господство вдруг легла тень далекого изборского посадника.
«Ну давай-давай! — подумал Година. — Посмотрю на твою рожу, когда ты вытянешься на дыбе». А вслух спросил:
— Что не весел?
Махоня исподлобья посмотрел на самодовольного чужака.
— После веселиться будем, когда сладимся.
— Ну так не мешкай, вон уже солнце где стоит.
Двинулись вперед двумя подводами. Година ехал впереди, и широкий щит, закрывавший его спину, назойливым пятном мозолил глаза ушкуйникам. Махоня недоверчиво озирался окрест.