Гулящая   ::   Мирный Панас

Чем больше слушала Приська Карпа, тем ниже клонила голову. Как, отобрать у нее землю? Кто же отберет? Да и как это можно? А она с чем останется? Ей что, с голоду пропадать?

Тяжелые, нерадостные мысли сверлили ей голову, одна больнее другой язвили ей сердце, черными тучами окутывали душу. Она села за стол закусить; половина пирога застыла у нее в руках, а крошечный кусочек камнем лежал во рту на языке и не давал слово вымолвить.

- Не горюйте, тетушка! - утешает Карпо.- Пускай они только сунутся... Я первый шум подниму. Мир не послушает их, живоглотов. Им хорошо - надрали денег с нашего брата, богатеют; а мы знаем, каково жить на свете, когда человек гол как сокол... Не послушает их мир. Никогда! Что это они с пьяных глаз думают с миром расправиться. Как же можно так с народом жить? Поглядим, чья возьмет! Их трое, а нас - сотня! Пусть не трогают, коли хотят в мире жить... Не горюйте!

Не слушает Приська его речей, не доходят до нее слова утешения. Перед ее взором Грицько с его угрозами. Силен Грицько; захочет, так поставит на своем, захочет со свету сжить, так сживет.

Встала Приська из-за стола, как смерть, желтая, как тень, темная, попрощалась и ушла домой.

Еще тяжелей, еще черней думы обуяли Приську в ее хате, мучат они старую голову, печалят и без того истомленное сердце. Она одна в хате, Христи нет. Каганец горит на печи, маленький фитилек едва тлеет в рыжиковом масле, легкие тени скользят по серым от сырости стенам, по закопченному потолку...